В пятницу, 8 сентября, режиссер, актер, сценарист Никита Михалков посетил Самару. Он провел пресс-конференцию для журналистов и творческую встречу со зрителями в рамках IV Международного фестиваля искусств "Шостакович. Над временем".
Никита Михалков подчеркнул, что фестиваль Шостаковича – это уникальное и универсальное мероприятие, когда и музыка, и все остальные виды искусства собираются в одном месте – на Волге, в Самаре.
- И мне кажется, что соединение жанров здесь происходит абсолютно органично. Город, история, Шостакович, Горький, Стенька Разин – все это объединяет одно – Волга. Это гигантская артерия – эмоциональная, историческая, полная тайн, нечто живое, за что лилась кровь, сколько отстаивались эти берега. Именно поэтому все остальное – творчество, искусство – также абсолютно органично соединяется в этом фестивале, происходящем именно здесь – на Волге.Самого режиссера с Самарой связывает давняя телевизионная история, о ней он говорит шутя:
- Меня этот город поссорил с большей частью женской половины страны. Я имел неосторожность сказать правду в социальной рекламе, что самые красивые девушки живут в Самаре.На встрече с Михалковым зрители смеялись, режиссер рассказывал забавные истории, происходившие на съемках фильмов и вне их, приоткрывал завесу творческого процесса. Но все же в целом говорил о серьезном, о том, что волнует сегодня его лично и на что, по его словам, идет запрос от зрителя. Именно в провинции этот разговор выходит честнее.
- Многие считают, что провинция – это уничижительное слово. Но провинция – это всего лишь удаленность от центра. Сегодня удаленность от центра даже выгодна, являет собою основу и какой-то чистоты, и ясности, определенности в точках зрения, нежелания сидеть на двух стульях. Поэтому для меня везде в России, где бы я ни был, радость общения с соотечественниками неподдельна, искренна.Не обошлось без вопросов о кинематографе.
- Для меня кино – живое существо, – ответил Михалков. – К нему нельзя относиться только как к профессии. Атмосфера на съемочной площадке не начинается с момента начала смены и не заканчивается после того, как сказали "стоп". Если в ней нет постоянного пульса жизни – это будет профессия, но не будет искусством. Попасть в эту атмосферу – наслаждение.О своей манере снимать режиссер рассказывает так:
– Я люблю театральный метод работы: долго репетирую и стараюсь быстро снимать. К тому же люблю снимать большие сцены большими кусками, потому что не прерывается нить актерских отношений, одно цепляется за другое. Это живое, прямо на глазах зрителя происходит, развитие идет внутри, не на монтаже. Но это тяжело, поскольку требует очень подробной работы.В последние годы Никита Михалков в основном сосредоточен на телевизионном проекте "Бесогон" и открыто высказывается по политическим вопросам. Во время беседы с публикой тема кино все время переплеталась с политикой и государством. На вопрос, как сегодня режиссерам творить так, чтобы быть понятым властью и чтобы не потерять зрителя, в первую очередь молодого, он отвечает:
– И сегодня, и вчера, и завтра снимать нужно то, во что веришь и за что отвечаешь. Это трогательное заблуждение считать, что нужно снимать так, чтобы понравиться и власти, и молодежи. Если власть не чувствует, не понимает молодежь, то она недолговечна и бессмысленна. Я никогда не снимал для начальства, а делал только то, что мне подсказывает мое русское сердце. У меня есть Родина, я горячо ненавижу все то, что мешает любить Родину, но при этом ничто не мешает мне продолжать ее любить. Я никогда не был диссидентом и никогда не разделял государство от Родины. Это неправильно. Наша Родина жить без государства не может. Это Ватикан может, Монако, Сан-Марино, а когда такое количество часовых поясов, не иметь вертикали власти невозможно. Россия – это крест, это вертикаль власти и горизонталь культуры и экономики. У нас был опыт жить без вертикали власти, это кончается кровопролитием – бессмысленным и беспощадным. Поэтому снимать нужно то, что думаешь, что чувствуешь, но любя. Один старец сказал, что жестокая правда без любви есть ложь. Можно говорить о самых жестоких вещах, но, если там нет любви, это делу не поможет.Зрители в Самаре отметили: кино Михалкова очень музыкально. Они интересовались, как он работает с композиторами, что слушает в жизни. Отвечая, режиссер сослался на слова актера Михаила Чехова, сказавшего, что любое искусство пытается быть похожим на музыку.
- Потому что, как уже продолжил Бергман, искусство должно потрясать, попадая в сердце, минуя промежуточную посадку в области интеллекта. А на это способна только музыка. Для Эдуарда Артемьева и для меня музыка – это вообще все, что слышно. Когда вы говорите про музыкальность моих картин, вы не обращаете внимания на то, что весь звуковой ряд – это выстроенная партитура, включая скрип половиц, пение птиц, ветер в проводах, шелест листвы, конский топот. Музыка – все. И если к этому относиться именно так, то получаешь в руки огромное подспорье, связанное с аудиовлиянием. Оно намного сильнее и эмоциональнее, чем видеовлияние. Если вы не видите, что происходит, но слышите что-то – ваше восприятие обостряется, вы тогда ходите увидеть то, что слышите.На вопрос, хотел бы режиссер, чтобы музыку к его фильмам писал Шостакович, Михалков честно ответил – нет. Причины две.
- Я считаю его великим композитором. Но он, условно говоря, для взрослых. У Шостаковича построение произведения – гармоническое и оркестровое – абсолютно новаторское и вызывают восхищение уже в зрелом возрасте. В его великую Седьмую симфонию вложено настолько много понимания происходящего, что она прорастает со временем – как вино настаивается. И, когда многие это понимали, я тогда только дружил с его сыном, – говорит режиссер. – А музыку к фильмам Шостакович писал в то время, когда она была только иллюстрацией: страшная сцена – страшная музыка, любовная сцена – нежная музыка. А музыка – это такой сильный допинг в кино, которым можно пользоваться только тогда, когда все остальное уже использовано, когда тебе нужно "а вот теперь включите музыку". Поэтому, скажем, Эннио Морриконе, Нино Рота или Эдуард Артемьев – величайшие композиторы и кинокомпозиторы, но Морриконе слушать без изображения трудно, а Артемьева и Нино Рота можно. Потому что они писали не только то, что видно на экране, но еще и то, что само по себе является абсолютно самостоятельным, законченным чувственным музыкальным произведением.Кем, если не режиссером и актером, мог бы быть Михалков, спросили гостя самарцы.
- Я мечтал быть первым в любой профессии – дирижером, потрясающим теннисистом, выдающимся футболистом, но никогда не мечтал быть тем, кем я стал. Я просто им стал. У меня не было диккенсовской истории про то, как меня не пускали в театр. Я просто очень плавно начал одно, потом продолжил другое. Меня во многом уберегла от большого количества проблем работоспособность. У нас она была развита в семье – все много работали, – ответил артист.А воспитывали будущего мэтра кино, по его словам, жестко.
- Однажды я ехал с отцом в машине на дачу и по молодеческому, анархическому азарту сказал: "Да ладно, папа, что ты там пишешь. Тоже мне стихи". Он остановил машину и сказал: "Эти стихи тебя кормят. Вон". Высадил меня из машины, и я двадцать семь километров шел пешком. А кроме того, у нас в семье никогда не было общества взаимного восхищения, – рассказал режиссер.Также он убежден, что человек не хозяин своего таланта.
- Человек – только проводник. Если Господь одаряет талантом – он только проводник между Богом и другими людьми, которые не обладают этим талантом. Как только ты начинаешь считать, что талант – это твоя собственность, ты однажды просыпаешься абсолютно бездарным и не можешь понять, что произошло. Начинаешь обвинять всех вокруг в зависти, а с тебя просто сняли эту ответственность, ты больше этим не пользуешься. И в этом смысле нужно очень осторожно относиться к дарованию, если оно у тебя есть, – убежден кинорежиссер.То, что сегодня происходит в Донбассе, Никита Михалков считает вынужденной и закономерной реакцией на действия Запада.
- Когда мы заявляем о своей абсолютной самостоятельности, не хотим быть похожими на кого-то другого, нам говорят: "На место". И с 90-х годов мы на это место встали, мы его знали, это место. Тридцать лет уничтожалось все, что так или иначе делало нас уникальными по отношению ко всем остальным. Не лучше и не хуже, просто другими. Они добились того, к чему шли пятьсот лет, – столкнули лбами два славянских народа. Мы же пришли к моменту, когда у нас просто не было другого пути. Мы сделали шаг от пропасти. Вот и все, – высказал мнение кинорежиссер.Он убежден: обществу необходимо осознание справедливости происходящего и чувства единения с теми, кто сейчас находится на линии боевого соприкосновения.
- Мы, все здесь находящиеся, должны хотя бы немного сосредоточиться на мысли, что не бывает так, чтобы одна часть страны воевала, а другая тусовалась. То есть бывает, но эти страны не выживают. Я говорю об осознании справедливости того, что мы делаем. Мы должны быть уверены в том, чтобы мы справедливы, – сказал Никита Михалков.Он добавил, что мы нуждаемся в честном разговоре, в том, чтобы "жестокая правда была освещена любовью":
- Только жестокая правда ничего не взрастит, она разрушит. Если ты совершаешь что-то жестокое, то только ради любви. В данном случае то, что происходит в Донбассе, – это жестокость, которая ради любви, ради сохранения того, что для нас является единственным. "Жить нужно ради того, за что можно умереть" – гениальная формулировка философа Ивана Ильина.В заключение вечера за визит в Самару гостя поблагодарил руководитель Самарской области. Никита Михалков и Дмитрий Азаров договорились, что в скором времени режиссер привезет в наш город свой спектакль "12".
