"Ко мне пришел звук"
"Стихи не пишутся - случаются" - была такая строчка у Андрея Вознесенского. У Воденникова они не "случались" последние десять лет. Стихи покинули его. "Схлопнулись", по выражению самого Дмитрия. И он перешел на прозу и эссеистику.
- Иногда меня спрашивают журналисты, почему я бросил писать стихи, - говорит Воденников. - И по моему лицу в этот момент пробегает легкая судорога отвращения. Потому что бросить стихи нельзя. Это стихи могут тебя бросить. Стихи - это вещь, которая больше тебя и, возможно, является единственным оправданием твоей жизни. Когда они приходят к тебе, это похоже на гул океана. Простофили называют это вдохновением, но мы-то знаем, что это заболевание.
В эссе, прочитанном самарцам, поэт сказал об этом так:
- Когда я написал первые стихи после десятилетнего перерыва, я первым делом пошел мыть кухню. Это было освобождение. Все эти дни мне казалось, что я заболеваю. Что у меня ОРВИ или ангина... Когда я написал четыре стихотворения, ощущение озноба прошло... Верлибры вернулись. Они пришли меня мучить и растравлять. Играть мной, как пыльным мячом играет группа весенних солдат. Естественно, я не могу от этого отказаться. Как будто от этого можно отказаться. Как будто тебя кто-то об этом спрашивает. Ко мне пришел звук... Говорю себе: "Я больше не буду несчастным. Я больше не буду несчастным. Я больше никогда не позволю себе быть несчастным". И счастье приходит. Огромное, как бизон…
На одном из вечеров ему дали титул короля поэтов. Но сам он сбрасывает "корону" с головы:
- Я не король поэтов. В поэзии королей не бывает. Звучит это пошло.
Заветная шкатулка
В стихах Дмитрия Воденникова, написанных до десятилетнего молчания, много о детстве.
- Почему? - был вопрос читателя.
- Детство - это шкатулка, заветная коробка, в которой хранится что-то, обозначающее тебя, - считает поэт. - Это как "секретики", которые мы делали мальчишками, зарывая что-то дорогое тебе в землю, покрывая каким-нибудь осколком, а потом забывая об этом. У каждого из нас в детстве была такая коробка. И если бы мы сейчас могли ее открыть, то, возможно, узнали бы разгадку нашей жизни. Хотя, если задуматься, нет ничего хорошего в детстве. Это довольно темная пора. Детство как таковое меня не интересует. У меня нет ностальгии по прожитой жизни. Мне оно интересно как ключ. Кажется, в детстве ты все знаешь про себя, но не владеешь взрослыми словами, чтобы это выразить. Ты даже знаешь, что тебе суждено, что будет с тобой. Ты знаешь свою сверхидею. Если мы наберемся смелости посмотреть в свое детство, то найдем там ключ к нам, нынешним. Этот ключ не даст нам ничего. Он не поможет открыть какую-то заветную дверь, как в сказке Алексея Толстого. Никакой пользы тебе это не принесет. Но это даст тебе правду.
На встрече с самарцами Дмитрий Воденников рассуждал о самой природе поэзии. О том, как она впервые появилась в мире.
- Мне кажется, что у первобытных людей тоже были поэты. Так же, как были художники, от которых остались наскальные рисунки, воины, дипломаты, улаживавшие конфликты. Просто не было такого понятия - "поэзия". Мы не знаем первых поэтов. Наверное, сидел некто и твердил: "Булюм-булюм-булюм". А сидевший рядом говорил ему: "Хватит гундосить". Тот, возможно, и прекратил. Но, мне кажется, я знаю, в кого превратились первые поэты. В шаманов. В лекарей. Кто-то пришел к этому человеку и говорит: "У меня нога болит". И тот начал: "Булюм-булюм-булюм". И каким-то чудесным образом боль проходила. Появился человек, который лечил словами. А потом возникла религия. И к этому тоже приложили руку поэты.
Возник на встрече вопрос и о том, есть ли запретные темы в поэзии. Ответ Воденникова был, как всегда, парадоксален:
- Запретных тем нет. Потому что поэзия - сама по себе запретная вещь. Это касается и лексики. Мне кажется, поэтический текст существует только в пограничной ситуации. "Я помню чудное мгновенье" - это ведь тоже пограничная ситуация. Поэт или прозаик ищут какую-то "щель", и чтобы там было или больно, или тревожно, или смешно.
Некоторые читатели интересовались у Воденникова, мастера стихов и эссе, чем отличается поэтический текст от прозаического.
- Эту грань трудно ощутить, особенно когда речь идет о верлибре, - считает писатель. - Это просто другой кровоток. Ну, вот у Блока: "Когда вы стоите на моем пути…" - чем это отличается от красивой прозы? С другой стороны, любая страница романа Толстого - чем не стихи? Это можно только почувствовать. Могу сказать о себе: эссе меня не рвут, как стихи. Хотя прозаический текст тоже может быть с норовом, но он несравним с текстом поэтическим.
Из современных поэтов Дмитрий Воденников выделяет Линор Гаралик, Марию Степанову, Федора Сваровского, молодого автора Евгения Горона.
Воденников продолжает вести семинары молодых авторов. И здесь для него самое важное, чтобы те нашли свой собственный язык, собственный ключ к пониманию мира…
Фото: Ирина Бойкина
