Уроки императорского художника
В Самару 14-летний Кузьма приехал из родного Хвалынска вовсе не для того, чтобы стать художником. Летом 1893 года он работал на своей родине в судоремонтных мастерских. В нашем городе собирался поступить в железнодорожное училище. Но провалился. К счастью для отечественного искусства. Он оказался в классах живописи и рисования знаменитого в то время самарского художника и педагога Федора Бурова. Занятия проходили в доме купца Жильцова, что на улице Заводской (сейчас Венцека). Здесь Петров-Водкин получил первые систематические уроки живописи, познакомился по фотографиям и гравюрам с творчеством великих мастеров, делал вместе с другими копии их произведений, писал пейзажи с натуры.
Пленэры проходили в том месте, где теперь разбит сквер Пушкина - оттуда открывается красивый вид на Волгу. Там и в наши дни любят творить художники. Как-то летом Буров снял для своих учеников дачу в ущелье Лысой горы, где приобщал их к созданию пейзажей. Состав воспитанников школы был демократичным - дети прислуги и ремесленников, крестьян из ближних деревень, а также отпрыски обеспеченных горожан. В числе последних был, например, купеческий сын Константин Головкин, человек разнообразных талантов и интересов.
В скором времени Петров-Водкин стал лучшим учеником Бурова. Сохранился автопортрет Кузьмы Сергеевича, сделанный в самарский период. С него строго и с каким-то вызовом смотрит на нас юноша из полумрака класса. Кто знает, как бы дальше развивался в Самаре талант молодого художника, но в апреле 1895 года педагог скончался, и обучение на курсах прекратилось.
Наш город, увиденный им в конце XIX века, и свою жизнь здесь живописец подробно описал в автобиографической книге "Пространство Эвклида". Например, о встрече со своим учителем он написал следующее: "Не сразу вошел я в подъезд классов живописи и рисования. Застенчивость водила мои ноги взад и вперед мимо входа. Наконец, отчаявшись, проскочил я в парадное и поднялся по лестнице до двери с визитной карточкой. На ней было мелко награвировано: "Федор Емельянович Буров, императорской Академии художеств классный художник первой степени". Это было невероятно: здесь был конец моим исканиям! Скатился я с лестницы, не помня себя, чеканя в мыслях: "Императорский художник первой степени". Конечно, блуждал городом, ночью поминутно просыпался от кошмаров, загораживающих мне входы, и только на следующий день отважился дернуть за ручку звонка классов. Открыл мне дверь сам художник, с седеющей бородой и с волосами, вьющимися над лысеющим черепом. Впечатление от встречи было хорошее. Мягкость и доброта были в голосе и в жестах Федора Емельяновича. Я показал ему мои рисунки, и художник предложил мне начать заниматься у него".
Путь Петрова-Водкина к постижению тайн живописи был непростым. Об этом он также писал в своих воспоминаниях: "Часто я бродил с тетрадью по городу и зарисовывал пароходы, дома и деревья. Зарисовки, конечно, были слабы по неумению разобраться в окружающем для перевода его на плоскость. Сидел я однажды на обрыве, неподалеку от театра, и рисовал скученные в низине строения. Рисовал старательно, боролся с домами и сараями, не желавшими усесться на свои места моего рисунка: они танцевали, расползались на бумаге, не притыкались друг к другу. Я ухватывался за детали, отсчитывал доски крыш, прорезывал их желобками, вырисовывал переплеты окон и водосточные трубы. Думал этим уладить неспокойную, сбродную толпу предметов, но они копошились по-прежнему и не поддавались должной проекционной установке. Недостаток в рисунке я видел, но не находил ему объяснения".
Уход из жизни учителя стал для него трагедией. "С этой смертью треснуло для меня мое пребывание в Самаре", - писал Петров-Водкин. Однако покидать город он не торопился. В компании с несколькими молодыми людьми создал здесь первое в истории региона профессиональное объединение художников. Параллельно они пытались заработать искусством на жизнь. Рисовали вывески для парикмахерских и пивных. Лавки местных купцов украшали изображениями цветов и колосьев. Однако особого понимания они не нашли.
В Самаре Петров-Водкин также занимался иконописью. Еще в 12-летнем возрасте в Хвалынске он познакомился с двумя местными иконописцами - старовером Филиппом Парфенычем и монахом Варсонофием. Он внимательно наблюдал за их работой и уже тогда попробовал самостоятельно писать иконы и пейзажи масляными красками. В первый раз изобразил на деревянной доске Богоматерь с разгневанным младенцем. Соборный протоиерей отказался освятить этот образ. В другой местной церкви священник, наоборот, как вспоминал художник, "умилился над молодым задором изображения и рассказал присутствующим историю композиции с гневающимся Христом и склоняющей его к жалости матерью".
Отрезвляющая встреча с Горьким
В автобиографии Петрова-Водкина можно найти любопытные наблюдения за жизнью губернского города.
"Главным делом в Самаре считалось мукомольное, - писал он. - Недаром патриоты города выхвалялись, что-де, если понадобится, они смогут из их муки испеченными блинами дорогу выстлать от Самары до Владивостока".
В нашем городе Петров-Водкин встретился с Максимом Горьким. Увлеченный религиозно-философскими идеями Льва Толстого, молодой художник принес ему свою поэму. Отклик писателя был отнюдь не комплементарным и подействовал "отрезвляюще" на автора. Кузьма Сергеевич полностью сосредоточился на поисках в живописи.
В Самаре он так и не прижился. Уехал сначала на родину, потом перебрался в столицу, чтобы там, как писал потом, "с новой силой просверливать мой выход к живописи". В Санкт-Петербурге Петров-Водкин занимался в училище технического рисования барона Штиглица, затем в Москве брал уроки у Валентина Серова и других художников в училище живописи, ваяния и зодчества.
Обучение Кузьма Сергеевич совмещал с подработкой. Давал частные уроки, проектировал и лепил изразцы на гончарном заводе, расписывал церкви, создавал эскизы мозаик и майолик. Позднее обучался в частных студиях Парижа. "Дикарем уединившись в мастерской на Монпарнасе, переоценил я и многое отбросил из полученного мною в русской школе, - писал он о том периоде. - С ученической старательностью проделал сотни этюдов по академиям Парижа и зарисовок, заново устанавливая мое отношение к натуре и изображению".
В пансионе французского города Фонтене-о-Роз Петров-Водкин встретил свою будущую супругу. Марии-Маргарите Йованович, дочери владелицы заведения, было на тот момент 20 лет. Пара заключила гражданский брак во французской мэрии, а через несколько лет обвенчалась в Хвалынске.
"Я нашел на Земле женщину, - писал Кузьма Сергеевич в одном из писем. - На нашем небосклоне взошло Солнце, мы заключены один в другом. Наши сердца открыты друг для друга. Теперь мы перенесем все, что пошлет нам жизнь, так как нас двое и нам нечего страшиться на Земле ни за себя, ни за нашу любовь".
Через шесть лет, в 1912 году, появилось классическое полотно "Купание красного коня", в котором соединились идеи авангарда и традиции русской иконописи. Потом были "Смерть комиссара", "Петроградская мадонна", портрет Ахматовой и другие картины, ставшие символом эпохи грандиозных перемен...
