Премьера, в которой... В Самаре представили первую театральную версию бестселлера Мариам Петросян

"Это не сейчас, это было давно"

Роман "Дом, в котором..." за полтора десятка лет стал культовым. Издательство "Гаятри" (позже Livebook), выпустившее книгу неизвестного автора в 2009-м, шло на риск и уж точно не ожидало такого успеха. Теперь существует даже субкультура "домовцев". Фанаты копируют образы персонажей, рисуют фан-арт и живут миром книги. Перед спектаклями в "СамАрте" для них устраивали "меняльники" по образцу тех, что описаны в романе.

Мариам Петросян – правнучка знаменитого армянского живописца Мартироса Сарьяна, тоже художник по образованию. Книгу о странном интернате писала два десятка лет. Сначала история была детективной, потом поменяла характер. Пару раз переписывалась полностью. В какой-то момент автор поменяла местами части трилогии. После этого, видимо, и возникло смешение времен, которое раскрывается перед читателями постепенно.

В спектакле (16+) для тех зрителей, кто не читал или не помнит книгу, придумали простой и гуманный выход. На стену-задник при очередном "прыжке" во времени проецируют ремарки. Например, "это не сейчас, это было давно", "это сейчас" и даже "это было, когда Сфинкс был еще Кузнечиком".

"Дом, в котором..." – роман в жанре магического реализма. Он продолжает традицию историй о закрытых школах. И не только их. Автор не скрывает влияния любимых книг на отдельные эпизоды или на образы персонажей. Среди источников - творчество Джона Стейнбека, Ричарда Баха, Кена Кизи, Уильяма Фолкнера.

Начинаясь как роман о суровых правилах жизни в интернате для детей с особенностями, постепенно история становится рассказом о раздвоенном мире. Рядом с реальностью Дома появляется его мистическая "Изнанка". Одна из особенностей книги – недосказанность. Автор не раз говорила, что ей и самой неинтересно, когда все понятно и разжевано. В том числе поэтому до сих пор не существует экранизации "Дома, в котором...". Писательница просто не дает права на съемки. На одной из встреч она объясняла, что если в ходе чтения постепенно забываешь об инвалидности героев, то в экранизации это будет невозможно.

С театром долгое время дело обстояло так же. Но "СамАрту" удалось получить права на постановку. Инсценировку написала драматург Виктория Костюкевич. Поставила спектакль Сойжин Жамбалова – востребованный режиссер и композитор, главреж Няганского театра юного зрителя.

Вместе с командой режиссеру удалось сладить с неподъемной, на первый взгляд, махиной – поставить объемную трилогию, сохранив основные сюжетные линии и главных действующих лиц. На четыре часа на сцене "СамАрта" появляется отдельная вселенная. Кажется, этот мир нежнее, чем в романе. Но не поддаться обаянию возникающего на наших глазах Дома невозможно.
 
"В Доме горбатых называли ангелами"

В спектакле много эмпатии и любви к этим людям. Может быть, это главное, что нужно написать о премьере. После нее хочется говорить о чувствах и ощущениях. О том, как на четыре часа оказался в странном мире и как тебе там было.

Так что оставим на откуп фанатам подробный разбор каждого образа и его соответствия первоисточнику. Скажем только, что выглядят герои максимально близко к описаниям из книги. Красные кроссовки Курильщика, жилетка Табаки, ангельский облик Лорда – все на месте. Хотя при постановке огромного текста неизбежны потери или смещение акцентов. Я совсем не "домовец", но свои "похож/не похож" есть и у меня. Пусть это останется за пределами статьи.

Основными рассказчиками в спектакле становятся Сфинкс (Владислав Кричмарь) и Табаки (Ренат Набиуллин). На протяжении всего действия актеры безупречно держат уровень энергии и внимание зрителей. Рассказывают они чаще всего о ком-то, кто тоже находится на сцене. Дом – пространство общественное, там трудно остаться одному.

Разобраться в персонажах помогает анимация Егора Харламова, у которой утилитарная функция важна не меньше, чем художественная. На стене-заднике под кличкой героя возникает его скетч-изображение. Иногда транслируется видео с камеры, установленной в правом углу, – чаще показывают только говорящего. Черно-белое изображение занимает часть декорации и изящно в нее встраивается.

Дом, конечно, тоже один из персонажей спектакля. Стена с трещиной и оконными проемами без стекол создает странное – надломленное, но живое – пространство (художник Надя Скоморохова). В одной из сцен герои подойдут вплотную и будут вместе обнимать его – дом, который стал пристанищем для таких же, как они сами.

Как и в романе, происхождение этого мира мало интересует создателей. Не волнуют их и причины, по которым воспитанники интерната оказались вне семьи. Социально-критического тут почти нет. Хотя матери, выразительно сыгранные Ириной Бурич, прямо говорят и о трудной жизни с особенным ребенком, и о том, что героизм и самоотверженность – выбор не каждого родителя.

Но, как и в книге, инвалидность в спектакле – не главное обстоятельство. Хотя оно вовсе не превращается в метафору. На сцене перед нами предстают коляски, костыли, корсеты и бинты во всей их грубой реальности. Говорить о колясниках (именно так называются маломобильные герои в романе) и ходить при этом на двух ногах было бы слишком фальшиво.

Вместе с тем метафоричность и альтернативная реальность, которой уделено много внимания в книге, в версии "СамАрта" тоже есть. В "Изнанке" дома неходящий Лорд (Ян Сидоров) осторожно переставляет ноги, а Табаки катит коляску перед собой. И случается еще много невероятного.

Одним из важных образов в спектакле становятся крылья. Они есть у Македонского (Ярослав Тимофеев) и у персонажа по имени Ангел (это скорее функция, чем кличка). Крылья время от времени вырастают на спине у Горбача (Александр Панкратов). "В Доме горбатых называли ангелами!" – с упреком кричит он вслед матери, которая не любит и не понимает его настолько, что отказывает в интеллекте. С рогами, надетыми на руки и напоминающими сломанные крылья, в какой-то момент появится Лось (Юрий Коннов) – обожаемый детьми воспитатель. Наконец, на сцене будет имитация гипсовой статуэтки ангела. И в этом повторяющемся образе – режиссерское отношение к героям.
 
Лирика и эпос

Жамбалова умеет не только сочинять миры, в которых тепло. На театральную дорожку она когда-то свернула с музыкальной. В "Доме, в котором...", как и во многих других своих спектаклях, режиссер исполняет один из треков композитора Дахалэ Жамбалова – финальную песню о "склеенных" людях и склеенном счастье. Музыка, как и пластика (хореограф Мария Сиукаева), – важнейшие выразительные средства премьеры, без них невозможно представить ни одну сцену.

В первом акте, ближе к концу, случаются два особенно эмоциональных эпизода – отъезд Лорда и убийство одного из героев. Начинает казаться, что второй акт пойдет по этому пути нарастания напряжения. Но, вопреки ожиданию, в центре внимания вдруг окажутся нежнейшие любовные дуэты. В романе, кстати, ход с появлением девочек на мужской территории, к которой мы уже успели привыкнуть, тоже кажется неожиданным. В спектакле героини на сцене с самого начала, но равноправными участницами становятся, только когда мальчики взрослеют.

Первой развернется робкая любовная сцена между Слепым (Петр Касатьев) и Габи (Полина Паздерина). После Черный (Роман Касатьев) будет косноязычно объясняться в любви прямой и откровенной Спице (Ольга Ламинская). Энергичная Рыжая (Алина Цикунова) заберется на коляску Лорда с почти акробатическими трюками. Русалка (Вероника Супрун), девушка не от мира сего, без стеснения признается суровой и правильной Крестной (Татьяна Михайлова), что выбрала в любовники Сфинкса. Македонский будет запускать воздушного змея для Химеры (Ирина Бурич). Горбач – играть на флейте для Ангела (Полина Паздерина).

Тени в окнах, несмелые прикосновения, выразительные пластические дуэты – все это осенит обреченный Дом. Впереди будет еще много страшного и непонятного, но романтическая нота так и останется в спектакле. И Табаки, одинокий хозяин времени, который никогда не уйдет из Дома, будет с удивлением взирать на рассевшихся попарно однокашников.

Команде, выпустившей премьеру, удалось сделать лирический спектакль по огромному эпическому произведению. Он обречен на восторги одних фанатов и претензии тех, кому буквальные соответствия важнее общего ощущения. Он вряд ли подойдет тем, кто в принципе не любит фэнтези. Хотя, кажется, автор этого текста сам может опровергнуть предыдущее утверждение. Кто-то (и таких уже немало) после спектакля уйдет заинтригованным и впервые прочитает книгу.

Сложно сказать, насколько много остается неразгаданным для тех, кто не знаком с вселенной Дома. История с альтернативной реальностью, например, полна недоговоренностей и в романе. А без нее не все понятно в финале. Но с точки зрения эмоций и атмосферы премьера получилась абсолютно внятной. А в остальном права Петросян: лучше недоговорить, чем рассказать лишнего.

Спектакль во многом схож с книгой – он долгий, подробный, с большим количеством намеченных сюжетных линий, судеб и деталей. Рассматривать его можно под разными углами. Один из возможных: Дом как метафора подросткового возраста, в котором все заострено и драматизировано до предела. Сама Петросян рассказывает, что многие детали жизни интерната пришли из ее собственного опыта. Например, в художественном училище живописцы, скульпторы и другие специальности составляли такие же разные касты, как группы – в Доме.

Но последнее, что хочется делать после премьеры – сводить ее к какому-то профанному объяснению. Мир Дома похож на другие миры и не похож одновременно.