Макароны по-самарски: история развития местной бакалейной продукции

"Макаронка"

В русском языке существует давняя традиция давать некоторым топонимам народные названия женского рода. Например, в областной столице есть "Рубежка", "Вертолетка" и "Стошка", даже реку Самару иначе как "Самаркой" никто не называет. Эта же языковая мода распространилась и на названия деловых объектов - эргонимы: "кондитерка", "ликерка", "шоколадка" и "макаронка".

В 1851 году излишек разного хлеба над внутренним потреблением в Самарской губернии составлял 29 500 тон. Преимущественно это была пшеница твердых сортов, наиболее подходящая для производства макаронных изделий.

С началом регулярного железнодорожного движения в 1877-м Самара стала важным транспортным узлом, связывающим Поволжье с Уралом и Средней Азией. Излишки пшеницы, развитие мукомольной отрасли и удобное расположение на пересечении транспортных путей позволили открыть второе в Российской империи промышленное производство макаронных изделий.

Паровой макаронный завод открылся в Самаре в 1882 году. В областном архиве сохранилась выписка из постановления от 11 июня: "Городская дума изъявила согласие на устройство технологом 1-го разряда Зелихманом парового заведения для приготовления макарон на принадлежащем ему, Зелихману, дворовом месте во второй части города Самары, 67-го квартала на углу улиц Саратовской и Москательной (сейчас Фрунзе и Льва Толстого. - Прим. ред.)". Арендатором этого завода стал прусский подданный, временный самарский купец Оскар Карлович Кеницер.

5 декабря 1889 года Кеницер подал в Самарское губернское правление прошение о постройке двухэтажного каменного здания макаронной фабрики на своем дворовом месте в 71 квартале на улице Дворянской (сейчас Куйбышева). Несмотря на то, что прошение было удовлетворено, 12 апреля 1891 года он оформил разрешение на возведение сушильни и котельного отделения на арендуемом у Зелихмана заводе на Саратовской улице.

Еще одно владение Кеницера находилось на улице Садовой, на этом месте и поныне стоит "макаронка". Существует мнение, что производство располагалось одновременно на трех площадках. Но, вероятнее всего, первые самарские макароны появились на улице Саратовской.

Разнообразие изделий

Подданный Пруссии Кеницер начал свое дело в России с продажи сельскохозяйственных машин и механизмов. В Самаре на Алексеевской площади (сейчас площадь Революции), в доме Головачева он открыл магазин и склад земледельческих орудий, а в 1883 году организовал при нем торговлю профильной литературой.

В 1886 году на Казанской выставке Самарский паровой макаронный завод был отмечен дипломом "за разнообразие и удовлетворительность выставленных изделий". Ассортимент завода действительно поражал: русская лапша, вермишель, макароны прямые, итальянские, неаполитанские, рожки, алфавит, кольца, звезды, чечевица, полумесяц и смесь "Самарская".

Объем производства достигал 12 тонн в день. Если бы вся продукция потреблялась только в Самаре, то на каждого жителя пришлось бы почти по 30 килограммов макаронных изделий в год, что на 7 килограммов больше, чем съедает среднестатистический итальянец. Но завод Кеницера кормил не только Самарскую губернию. Продукцию поставляли в Забайкалье, Центральную и Западную Сибирь.

После 1900 года Кеницер объединил макаронное производство, торговлю сельскохозяйственными орудиями и литературой, представительство уфимского механического завода Гутмана в Самаре в единый торговый дом.

К 1913 году количество рабочих достигло 200 человек. Санитарные нормы, установленные на заводе для Самары тех лет, были беспрецедентными. В брошюре, выпущенной торговым домом в 1910 году, писали: "При поступлении на наш завод все рабочие и работницы прежде всего должны явиться к заводскому врачу на освидетельствование и только по удовлетворительному отзыву его принимаются на работу. При открытии завода, каждое утро, все рабочие и работницы проходят в специально устроенные помещения, где всегда имеется вода и мыло, и там получают заводское белье (блузы, фартуки, головные уборы и носовые платки), без которого до работ не допуска­ются".

Прогрессивный благотворитель

Кеницер не только зарабатывал деньги, но и занимался благотворительностью. Самарская губерния, несмотря на плодородие земли, все же находилась в зоне рискованного земледелия. Когда случался голод, при макаронном заводе организовывали выдачу так называемых даровых обедов для нуждающихся. В столовой Немецкого общества кормились более 200 человек из 53 русских и немецких семей.

Внес вклад Кеницер и в благоустройство города, ставшего ему второй родиной. Владелец Жигулевского пивоваренного завода Альфред фон Вакано в 1898 году подал в управу заявление о желании за свой счет привести в порядок территорию у городского театра (сейчас Пушкинский сквер). "Труд по устройству сквера и вообще всех плантаций на месте близ театра" взял на себя Кеницер - опытный садовод и агроном.

О благотворительной деятельности Кеницера в книге о голоде 1891 года написал сын Льва Толстого, Лев Львович. О деловых же качествах самарского предпринимателя всему миру поведал известный британский журналист, политик и путешественник Генри Норман. В 1902 году в Лондоне вышла его книга "По всей России" (12+) - путевые заметки о путешествии по Финляндии, европейской России, Сибири, Кавказу и Центральной Азии. В ней он описал курьезный случай, приключившийся с ним в Самаре.

У Нормана закончились наличные деньги. Имея на руках гарантийные письма, адресованные самарскому отделению Волжско-Камского банка от московского банкира и от самого министра финансов, он предъявил управляющему аккредитив Вестминстерского банка. Полагал, что наличные деньги будут незамедлительно выданы.

"Это была тщетная надежда. Управляющий главного банка этого важного стотысячного города, расположенного в транспортном узле, где величайшая железная дорога России пересекает величайшую реку, смотрел на мои финансовые документы с любезным любопытством, как будто это была папская булла или портрет императора Китая. Что касается выдачи денег под такие бумаги, то сама эта идея вызвала у него очевидные и болезненные подозрения", - писал Норман. На вопрос путешественника о том, как в Самаре подтвердить платежеспособность Вестминстерского банка, управляющий ответил, что если он пошлет телеграмму в Москву, а Москва пошлет телеграмму в Санкт-Петербург, а Санкт-Петербург пошлет телеграмму в Лондон, то в конце концов дело может быть сделано за неделю.

Норман решил искать ломбард, чтобы заложить часы. На его счастье, по дороге ему попалась контора торгового дома "Кеницер и Ко", куда он зашел наудачу. Обладая обычным знанием методов кредитования и обмена, распространенных в цивилизованных странах, служащие фирмы за две минуты выдали путешественнику нужную сумму. Этот случай, описанный Норманом, попал в столичную прессу, сделав Кеницеру хорошую рекламу.

Родственники и соратники

1 августа 1914 года Россия вступила в Первую мировую войну. На предприятия, принадлежавшие иностранцам, стали назначать правительственных инспекторов. На макаронный завод направили директора самарской конторы Госбанка Столбовского. 2 октября местный биржевой комитет уведомил торговый дом "Кеницер и Ко", что члены этой фирмы, являющиеся подданными державы, находящейся на положении войны с Россией, исключаются из биржевого общества с лишением права входа на биржу до окончания конфликта. Начался закат макаронной империи прусского подданного.

Первым пострадал его сын. 2 июня 1911 года император повелел признавать Вальтера Кеницера германским нештатным вице-консулом в городе Самаре. В июле 1914-го его задержали в петроградской гостинице "Астория" по подозрению в "шпионстве".

Для спасения предприятия Кеницер вышел из состава правления, передав фирму брату жены Карлу Карловичу Шлегеру, немцу по национальности, но подданному Российской империи. Также в правление вошел Константин Леман, уроженец колонии Базель Николаевского уезда Самарской губернии. Долгие годы он руководил производством. За полезную деятельность и особые труды на должности заведующего макаронным заводом торгового дома "Кеницер и Ко" ему в 1911 году императором было пожаловано личное почетное гражданство. Впрочем, все перемены владельцев положение дел не исправили. В Самарской губернии, как и во всей стране, усиливались антинемецкие настроения.

Кеницеры уехали из России. По-разному сложилась судьба членов семьи Шлегер. В 1898 году архитектор Александр Зеленко породнился с семейством Кеницеров-Шлегеров, женившись на вдове Антонине Шлегер. Брак оказался недолгим и несчастливым, а вот с сестрой жены Кеницера, Луизой Карловной Шлегер, Зеленко дружил, работал и издавал совместно книги по педагогике. Надежда Константиновна Крупская в статье, посвященной директору Московской консерватории Шацкому, упоминает Зеленко и Шлегер как группу передовых педагогов, работавших вместе с ним.

Роза Люксембург и "ВЕРОЛА"

С 1917 по 1921 год Самарский макаронный завод находился в ведении Высшего Совета Народного хозяйства РСФСР и в эти годы не работал. В 1922-м производство арендовал бывший владелец Шлегер, но уже в 1923-м "макаронка" принадлежала Союзу потребительских обществ, а в 1930-м получила имя немецкой революционерки Розы Люксембург. Несколько раз менялась принадлежность завода. С 1935 года предприятие перешло в ведение Главного управления макаронной промышленности и стало называться "Государственная союзная Куйбышевская макаронная фабрика".

В предвоенные годы численность работников фабрики достигала 500 человек. Великая Отечественная стала серьезным испытанием для предприятия. В 1941 году в Красную армию были призваны 126 работников фабрики. Ушедших на фронт заменили их жены и дети. Даже мужскую работу грузчиков в годы войны выполняли две бригады грузчиц.

В 1960-е годы фабрику модернизировали и запустили несколько новых поточных линий. По традиции, заведенной еще Кеницером, макароны поставлялись не только в Поволжье, но и на Урал, в Сибирь, на Дальний Восток.

В 1990 году директором фабрики стал Евгений Сальников, который и по сей день возглавляет предприятие. Итальянское по звучанию название "Верола", сокращение от "вермишель, рожки, лапша", появилось в 1992 году, по результатам конкурса. На сегодняшний день это старейшее в России макаронное предприятие.